Мудрость

Ну, вот о том, что такое мудрость... Я постарался тебе не кон­цепцию выдать, а собственные ощущения.

И; знаешь, есть, все-таки, еще один момент. Быть мудрым, это значит... Ну, вот как в анекдоте: Сократ говорил, что чем больше я узнаю, тем больше я понимаю, что ничего не знаю. А его ученики говорят: "А мы не знаем и этого!"... То есть, муд­рость связана с таким серьезным качеством, как понимание того, чего ты не набрался, чего ты не умеешь. Понимание, что все твои знания и умения — это бесконечно малая величина по отношению к тому, что существует в мире. А, с другой сто­роны, если в тебе есть смирение, то ты часть этого мира и часть его силы у тебя. И части этой силы хватает выше головы.

И еще: мудрость — это понимание того, насколько ты малая частица этого мира, а, с другой стороны, понимание того, что ни­чего случайного в этом мире, в человеческой жизни не бывает. Я говорю не о предопределенности, — это блуждание не в тех тер­минах... А дело в том, что в том "плоском" мире, в котором мы живем, у нас есть представление о нем, как об очень стохастич-ном и непредсказуемом. А реальный "объемный" мир не таков. В нем сюжетности, — не детерминированности, а именно сюжет­ности, — гораздо больше. Я не хочу влезать в область эзотерики и рассуждений о "высшем". Почему? — Это предмет особого раз­говора. На мой взгляд, весь так называемый "высший" мир — это ни в коем случае не предмет для исследования, овладения, техно­логии. Я не сторонник всех этих близких к оккультным проце­дур, то есть, превращение общения с "высшим" в некоторую тех­нологию. Я встречал многих людей, которые говорили, что, мол, все это тоже нормально, — есть технологии и все такое... Но у меня для всех таких процедур есть такая метафора: это как воро­вать яблоки. Я этого сада не сажал и не мне с него урожай соби­рать. Так что, когда рядом со мной появляется человек, который говорит, что мы вот тут научились "яблочки извлекать", это, мол, такой Технологический процесс, тут у нас фомка и лестница, — я тогда спрашиваю: "Ребята, а нет ли у вас ощущения, что вы не­множко не то делаете?", — "А что", — отвечают: "Раз мы это мо­жем, значит нам это дано..." А для меня это выглядит даже не как бандитская, а как воровская позиция.

Я в своей работе зачастую вижу сразу: вот с этим клиентом я могу работать здесь и сейчас, то есть мне совсем не надо обра­щаться к Господу Богу и иже с ним. Причем иногда в процессе работы я обращаюсь к Богу, к религиозным понятиям, но это только в интересах клиента и исходя из обыденных представ­лений о роли религии, "высшего" и так далее. Это технологично, но технологично в рамках нормального, объемного существо­вания здорового человека, который должен быть и религиоз­ным тоже. Конкретный пример: с одним парнишкой мы обсуж­дали его умершего отца. У паренька была на отца серьезная обида, — тот в чем-то его затоптал, в чем-то не дал самостоятель­ности... Собрали мы на него целый психологический кондуит: и то он не так сделал и это... Я чувствую, что этим сеанс кончать нельзя. И я прошу этого паренька: "Ты сходи в церковь и по­ставь свечку за упокой души батьки". Если бы я этого не сделал, я бы способствовал, скорее, невротизации личности, чем ее гар­монизации. Человек, подвергая отца критике, отторгал свое собственное. Я не считаю, что я тут вмешался в "высшие" сфе­ры. Есть, наоборот, ситуации, когда я вижу, что мне с клиентом одному не отработать. Недавно был такой случай. Работал я с одним молодым человеком. И вот как-то попросил я его напи­сать родословную. Почему попросил? — Вижу, — у него "тем­ное" лицо. Я не могу сказать, что я, мол, — видящий. Хотя, гово­рят про меня такое, ну да хрен с ним... Я понятие "вижу" использую, как некий аналог интуиции. И вот я вижу, что с этим молодым человеком мне не справиться. Попросил его родослов­ную расписать. А там по обоим линиям все женщины умерли достаточно рано, причем не своей смертью... Попросил я этого парня посидеть ночью и посмотреть на свечку, пока она не сго­рит. Я посмотрел на то, что осталось от свечки. А там — очень похоже на сердце, а над ним сидит паук, причем паук намного больше, чем сердце. И чувствую я, что мне в это дело лезть не следует. И не потому не следует, что там что-то "высшее", а пото­му, что — не уверен — не обгоняй! Тогда я парня послал к знако­мой ясновидящей. Она его поводила по святым местам и все та­кое, тогда уже у него вся эта "темнота" снялась. Можно было дальше работать уже по конкретному поводу.

Тут нет единого правила. Нельзя получить некий "чин" и вместе с ним лицензию на соответствующую практику. Этим меня отверзает вся православная иерархия. Все эти разоде­тые чиновники от церкви не очень мне приятны.

Я немного отвлекся, а если возвратиться к теме, то я тебе ска­жу так: в любом случае я вижу общие технологические элемен­ты. Мне что здесь работать, что в объемном мире, — приблизи­тельно одно и тоже. Там тоже есть понятие "заказа": прямого, косвенного, неадекватного и так далее. Но, если я буду рабо­тать в объемном мире, я понимаю, что я буду работать в чужом саду. Если яблоко падает само — его можно подобрать, а трясти яблоню без разрешения хозяина, это как-то неприлично. Если ввести это в обиход, что у меня теперь яблоки есть, потому что мне когда-то разрешили сорвать парочку, Так я теперь этим и пользуюсь... Или еще сделать бизнес на чужом саду. В конце концов — шлёпнут.. Скажут: "Ну, чего же ты, милай;.. ". То есть, в этих делах нужно чувство меры и порядочности иметь. У боль­шинства людей, которые как бы маги, психология хакеров: "Я открыл, я стащил, у меня получилось, — вот какой я молодец!" Да не молодец ты, если стащил! То есть, успех тут не в том, чтобы яблоко взять, а в том, чтобы войти в правильные отношения с владельцем этого сада. Тем более, что ты — часть этого сада сам. Если лазаешь, то тебе там дустом посыплют!

Другой момент: у меня есть достаточно стройная система пред­ставлений о закономерностях этого самого объемного мира... "Достаточно стройная" — это звучит, как похвала, но, по край­ней мере, она достаточна закрытая и на понятных основаниях. Я ей пользуюсь, но не очень склонен ее пропагандировать. Я не пропагандист, а консультант; кому это надо, я это когда-то ска­жу. Вообще, я сейчас готовлю ряд публикаций, но не тороплюсь. В этом смысле я такой же трус, как и Дарвин. Проблема вот в чем: из двух точек зрения на мир, — одна это то, что мы на газовых пузырьках как-то сами потихонечку зародились из первоздан­ного супчика; другая это концепция о том, что мир — это хорошо организованное явление и мы не высшие там создания, — так вот вторая мне кажется более убедительной по совокупности факторов. Из нее вытекают многочисленные следствия. Этот мир не сам по себе организовался и мы тут не самые клевые и не мо­жем просто так яблоки взять от природы и даже от "высших" сил. А мы встроены как часть более мощного процесса, причем в этом процессе не одни мы субъекты. И вообще, представление о том, что Господь Бог — он один и всезнающ и всесилен, — это тоже какая-то натяжка. Есть, очевидно, некая иерархия сил, субъек­тов и так далее. Туг есть одна интересная штука: для каких-то инстанций, для каких-то субъектов, наше прошлое, настоящее и будущее может существовать, в каком-то смысле, одновремен­но. Аналогия здесь такая; когда в компьютерную игру играешь, можно начинать сначала, можно запомнить все ходы и конец еще раз проиграть... И можно совершенствовать сюжет... Так вот:

для нас время не останавливается, а эти субъекты могут начать и закончить в любое время. И вот если есть одновременность про­шлого, настоящего и будущего, то какая задача может быть у этих самых субъектов высшего порядка? На хрена они с нами трудят­ся? — Наиболее правдоподобная гипотеза такова: Творцу инте­ресно, чтобы среда, которую он конструирует, была бы богаче на события, точнее сказать, — богата на уникальные события. Чтобы узор мироздания был максимально разнообразен. Чтобы там было как можно больше реализовано возможностей. Так каким же образом ему это устраивать? Если он будет самолично на каком-то уровне присутствовать, то он как бы и падает до это­го уровня. То есть, если он стал человеком, — ну, там, явление Христа народу... — вот он говорит всякие мудрые вещи и так да­лее. Но это не будет способствовать, во-первых, обогащению бытия, а, скорее, наоборот, — его опрощению, а, во-вторых, Хри­стос в этом случае какой-то х...ней занимается, а не делом... Оче­видно, что вмешательство Творца, по смыслу всей его деятельности должно быть минимизировано и проявляться неявным обра­зом. Сама энергия творчества — со-Творчества — может быть распределена скромными долями, иначе Он просто не выполнит свое предназначение. Во всяком случае, для Него залезать сюда и разбираться с каждым из нас, скорее всего, должно быть за-падло. Следовательно, Он ограничен в своем вмешательстве в нашу судьбу. Ограничен не желанием, не спесью, а самой сущ­ностью того процесса, в котором он участвует. Поэтому всякие притаскивания его сюда, в большей степени, чем это ему нужно, — они будут искажать общий процесс. Вместе с тем Его участие само по себе весьма существенно, хотя и дозировано. И привле­кать его еще больше — очень некорректно. Для Него главен­ствующими являются, по-видимому, законы сюжетной компози­ции. Нужно не просто сотворить человека из ребра Адама, а сделать это неким естественным образом: сначала одноклеточные орга­низмы, потом птеродактили и так далее. Все это — События...

Эти весьма общие соображения, как это ни смешно, управ­ляют мною, в том числе, в конкретных работах, там, где я встре­чаюсь с объемными явлениями.